День в истории: 4 ноября 1612 года в День народного единства Россия выбрала суверенный путь развития

Ровно 410 лет назад гражданское общество России показало себя более зрелым, чем коррумпированная боярская аристократия и таки сумело положить начало избавлению страны от многолетней интервенции.

Когда дело для нашей государственности оказалось совершенно безнадежным и все попытки ее спасти силами талантливого полководца Михаила Скопина-Шуйского и первого народного ополчения Прокопия Ляпунова провалились, в дело вступило второе ополчение под руководством князя Дмитрия Пожарского и предприимчивого мещанина Козьмы Минина.

Собрав за несколько месяцев силы, противники польской интервенции и пестрого набора самозванцев, двинулись из Нижнего Новгорода в сторону Ярославля, а затем выдвинулись в Москву. Для Семибоярщины, согласившейся присягнуть Владиславу, воины-патриоты были большим злом, чем оккупанты, готовые ущемлять православную веру.

7 апреля 1612 года ополчение вступило в Москву, заблокировав оккупантов в Кремле. Попытка освободить их гетманом Ходкевичем в августе того же года не увенчалась успехом. 4 ноября поляки покинули город.

У России появилось сразу несколько вариантов развития во главе с самыми разными претендентами на престол, включая иностранных царевичей. Попробуем разобраться, что сулил нашей стране приход к власти каждого из них.

Воцарение сына Сигизмунда III Владислава было интересным, но крайне рискованным рискованным вариантом. После подписания унии между Россией и Речью Посполитой на мировой карте могло появиться мощнейшее государство, которое, правда, могло быстро рухнуть под гнетом религиозных войн и противоречий. Поляки наверняка потребовали бы смены вероисповедания, что для глубинного рода было неприемлемо. Сам король умер бездетным в 1648 году, что, скорее всего, и было бы началом конца страны.

Выбор шведского королевича Карла-Филиппа был еще менее удачным. Умер он в раннем возрасте и тоже бездетным. К 1622-му году Смута в России бы непременно возродилась.

Избрание на царство находившегося в плену Василия Голицына сулило заведомо проигрышные позиции при заключении мира с Речью Посполитой и потому не имело перспектив. Остальные бояре запятнали себя альянсом с интервентами разного уровня интенсивности.

Князь Дмитрий Пожарский был самым логичным, но сложным вариантом для старой аристократии, которую ждали бы «большие чистки». Война с Польшей велась бы до победного конца, но успех ее был отнюдь не предначертан, поскольку внутренние противоречия с таким царем были бы довольно сильны.

Михаил Романов был единственной компромиссной фигурой, объединявший старое боярство, духовенство, казачество и приходился родственником отнюдь не самых рьяных адептов интервенции.